В Латышской советской социалистической республике жил был поп (Сергей Маковецкий). Дружил с соседями, окрестил даже одну еврейку — уж очень настаивала. А потом пришли немцы, попа вызвали в Ригу и в рамках одного из нацистских проектов отправили на укрепление православной веры в село Закаты Псковской губернии. Там он и служил до конца войны, немцам не кланялся, партизан не боялся, полицаев не отпевал, пытался подкармливать и окормлять русских военнопленных в соседнем лагере. Принимал детей на воспитание: Псковская православная миссия выторговала у немцев право расселить по приходам насельников детского лагеря в Саласпилсе, где детей использовали, как ходячие банки крови, и наш поп просто забрал десяток детей к себе в избу и кормил и воспитывал их сам, вместе с попадьей (Нина Усатова). Когда село освободили, попа арестовали и отправили в лагерь, где он весь срок и отсидел, а дни свои кончил в Псково-Печерском монастыре.
Владимир Хотиненко снял по заказу и с благословения РПЦ кино об одной из самых смутных страниц истории Церкви — что с ней было во время оккупации. Режиссер упростил уравнение: отец Александр Ионов, священник Псковской праволавной миссии и главный герой фильма — праведник, которого вера наполняет храбростью и твердостью. Говорит он с таким очень русским окающим акцентом (Маковецкий говорит на этом языке теперь в каждой роли, когда играет русский народ), изрекает бытовые банальности и евангельские цитаты — а за простодушным фасадом видна напряженная работа души.
Если оставаться в рамках этих условий, то вопросов к фильму нет никаких вообще. Хотиненко от трэш-фантазии "1612" к церкви перешел легко, Маковецкий и Нина Усатова плохо играть вовсе не умеют. Постепенно обращающийся в животное пленный, который доит застреленную немцами корову, горящая рождественская ель, вокруг которой водят хоровод нацисты, многочисленные трупы, повешенные партизаны на фоне скромной русской природы и православного креста — кто, в самом деле, может обвинить режиссера в безвкусице? Хотиненко тут просто выступает наследником Эренбурга (правда, зачем было в 1942-м писать "Убей немца" — понятно, каковы цели сейчас, нам рано или поздно объяснят).
Но если чуть сдвинуть точку сборки, все становится менее четко. Среди русских священников на оккупированной территории были те, кто сотрудничали с администрацией и те, кто гнул свою линию. Те, кто молились за одного царя-Ирода, и те, кто молились за другого. Церковь была расколота де-факто и де-юре. Были те, кто приняли мученическую смерть от немцев, были те, кого потом уморили в лагерях красные. До сих пор среди церковнослужителей есть такие, кто считают коллаборационистами священников, молившихся за победу Красной армии, за успех своих гонителей.
Хотиненко дает универсальный рецепт обсуждения этой и разных других проблем устами немецкого русскоязычного полковника, куратора миссии и приятеля главного героя. Они обсуждают уже в 1944 году возможность эвакуации отца Александра и его многочисленных детей в Германию:
— Никуда я не поеду. И детей я вам не отдам. У них немцы кровь брали — как это понимать?
