«В первый год моего пребывания в этой «местности у меня была лихорадка днем и ночью в течение многих месяцев... Теперь все позади, теперь я живу в маленьком полудиком городке, окруженном степями, где калмыки-кочевники пасут свои стада. Здесь есть аптека, врач, почта. В 60 верстах отсюда железнодорожная станция, которая ведет к одному из портов Черного моря», - так Марко Вовчок рассказывала о своей жизни в, Ставрополе в письме, отправленном во Францию в 1883 году, В Европе, где ее называли «прекрасной славянкой», и в России она уже была признанной писательницей, а здесь, в губернском центре, ее знали просто как скромную жену чиновника Ставропольского удельного ведомства Михаила Дмитриевича Лобач-Жученко. Это был период, когда Мария Александровна приняла решение отказаться от литературного труда, от ставшего ей ненавистным псевдонима и вести уединенную жизнь в кругу своей семьи, во «внутреннем оазисе». ' Обыватели провинциального города и представить себе не могли, что за плечами сорокапятилетней женщины - годы жизни в Париже, Дрездене, Риме, десятки написанных рассказов, повестей, сказок на украинском, русском, французском языках, многочисленные успешные переводы произведений известнейших европейских писателей таких, как Жюль Верн и Виктор Гюго. Ее ум, литературный талант, знание нескольких языков в сочетании с выразительной внешностью, доброй душой и личным обаянием восхищали многих выдающихся людей: Тараса Шевченко, Тургенева, Некрасова... Но в тихом провинциальном Ставрополе об этом почти никто не знал. В свой первый приезд в наш город, в 1878-1880 годах, Марко Вовчок поселилась на окраине, в доме около речки Мутнянки, недалеко от завода Алафузова (дом этот не сохранился). Контакты с внешним миром ограничивались вынужденными визитами к начальнику мужа Федору Михайловичу Лазаревскому и общением с хозяевами дома – бывшим атаманом Терского войска, участником Кавказской войны, почтенным генералом Христофором Егоровичем Попандопуло и его молодой супругой Ольгой Осиповной. Как раз в это время у них родился сын, которому Мария Александровна стала крестной матерью. У самой Марко Вовчок было два сына. Отцом старшего, Богдана, был ее первый муж, к тому времени уже покойный - Афанасий (Опанас) Маркович, украинский этнограф, благодаря которому она, семнадцатилетняя русская девушка, попала в мир народного фольклора, украинский народ и язык стали для нее родными. В Ставрополе Мария Александровна занималась воспитанием младшего, Бориса, а взрослый Богдан давно уже вел самостоятельную жизнь. Семья чиновника Лобач-Жученко в связи со служебной необходимостью переезжала в Абрау-Дюрсо, Новороссийск, село Сергиевское, в 1883-1886 годах во второй раз осела в Ставрополе. Поселились на Ольгинской улице (так называлась та часть современной улицы Мира, что идет вниз от пересечения с проспектом Октябрьской революции). В воспоминаниях сына писательницы читаем: «Это был небольшой, но хороший дом из дикого камня с большим и красивым садом, к которому примыкало несколько смежных садов и парк при католическом костеле». Обследовав старые планы города, хранящиеся в краеведческом музее, узнаешь, что на углу Ольгинской и Воронцовской улиц не было других строений, кроме польского костела, и довольно обширное пространство вокруг него на карте окрашено в зеленый цвет. Сейчас здесь построено много жилых зданий, их окружают огромные вековые деревья. Нумерация домов после революции совершенно изменилась. Как считали исследователи, дом, в котором жила Mapко Вовчок, не сохранился (по предположению краеведа Г.Беликова, возможно, это перестроенное здание «Роснефти»). Мария Александровна в Ставрополе не ходила ни в театр, ни в клуб. Не посещала она и церковь (была атеисткой). Как-то, находясь по причине болезни в Ставрополе, Богдан познакомил ее с Григорием Николаевичем Прозрителевым, одним из будущих основателей Ставропольского краеведческого музея, разделявшим взгляды народовольцев, к тому времени уже имевшим опыт «хождения в народ» и находившимся под надзором полиции. Прозрителев не мог не знать о литературной деятельности Марко Вовчок. Ее непридуманные рассказы о судьбах обездоленных людей были близки и понятны демократам той эпохи. Григорий Николаевич начинал тогда свою адвокатскую деятельность и был сотрудником газеты «Северный Кавказ». Именно Прозрителев в апрельском номере этой газеты в 1885 г. опубликовал стихи Богдана, арестованного за участие в деятельности «Народной воли», переданные им тайно из ростовской тюрьмы и расшифрованные Марией Александровной. Благодаря Г. Прозрителеву в 1914 году, спустя семь лет после смерти писательницы, в «Трудах Ставропольской архивной комиссии» впервые были изданы биографические воспоминания Богдана Афанасьевича Марковича о матери «Марко Вовчок на Кавказе». Доподлинно известно, что следующий приезд на Ставрополье в 1899 году состоялся по инициативе губернатора Н. Никифораки, предложившего мужу Марко Вовчок должность земского начальника в уездном центре - селе Александровском. Здесь писательница после длительного перерыва вернулась к литературному творчеству. Написала рассказы «Чертова напасть» и «Хитрый Хаимка», начала, но так и не успела завершить свою последнюю повесть «Гайдамаки». Жители Александровского, где Марко Вовчок прожила почти семь лет, считают ее своей землячкой. Именем талантливой писательницы названа одна из улиц села, в районном музее создан мемориальный комплекс, на здании военкомата установлена памятная доска, напоминающая о том, что в этом доме жила Марко Вовчок. Жаль только, что сейчас все меньше читающих ее произведения и стремящихся узнать о ее жизни и творчестве. Мы ли в этом виноваты или наше странное время?
Алла АКОПЬЯН, заместитель директора Ставропольского государственного музея–заповедника им. Г.Н. Прозрителева и Г.К. Праве
